Скользкие улицы прошлого

На площадь трёх вокзалов я выбрался уже к вечеру: мне открыли хитрый способ получить хороший билет. Те поезда, что были доступны, либо уходили, либо приходили ночью.

Дождавшись своей очереди, положил на стол дежурного помощника начальника вокзала свой пропуск-приглашение «Сессия отделения ядерной физики Академии наук». Молодой мужчина осевшим от почтения голосом сказал, извиняясь, что в его распоряжении только текущий день.

Должно быть, считают, что на этих сессиях бывают только академики, — размышлял я, прогуливаясь между вокзалами. И что там решают, как улучшить нейтронную бомбу… Конечно, ничего такого не было и не могло быть; я вообще ходил на секцию, где чаще вспоминали о путешествиях во времени и многомировых Вселенных…

У пригородных касс соседнего вокзала увидел схему станций и заметил памятное уже много лет название. Взял неожиданно для себя билет и успел добежать до уходящей электрички.

Часом позже вышел на перрон небольшого городка. Через пути был перекинут старый пешеходный мост, совсем как во Мге, с плаката вопрошал полупрозрачный мужчина, прыгающий на рельсы: «И зачем я спешил?» По привычке прошёл через вокзал прямо в город. Вскоре дорога привела к старому мосту; река около него делала поворот, образуя низкий песчаный берег с пляжными зонтиками. За мостом начинался подъём к саду, в котором обнаружил школу… Наверно, она была не единственной в городе; но хотелось, чтобы именно здесь, в здании, напоминающем прежние гимназии, училась когда-то она… Обошёл школу по саду; яблони уже несли на себе будущий урожай, но кусты и цветы почти заросли травой.

После череды маленьких частных домиков появился новый бетонный квартал, и в нем — книжный магазин. В то время за хорошими книжками ездили и гораздо дальше от столиц, так что я долго и внимательно изучал полки. Купил карманную книжку какой-то латиноамериканки из библиотечки «Иностранной литературы». Побродил по полям, начинавшимся за кварталом, и решил вернуться другой, соседней дорогой.

Она оказалась совсем пустынной, скорее просёлочной, чем городской, неровной и глинистой. Непривычно было во время наших белых ночей видеть быстрые и ранние московские сумерки. На другой стороне дороги изредка блестели пруды, запахло травами и болотом. Дальше стояла тёмная стена деревьев, особенно высоких в одном месте — возможно, там было кладбище. Над лесом на зеленоватом небе появились звёзды. Казалось, дорога уводит скорее к детству, чем к центру или просто к людям.

Однако я всё же добрался до вокзала. Странно, что течение моей жизни поворачивали всегда, казалось бы, случайные мелкие события, — вспоминал я, глядя в темноту за окном поезда, изредка прорезаемую светом фонаря. Встречал я её много раз на лекциях, и на физкультуре помогал таскать какие-то жуткие снаряды — и ничего. А вот однажды на лекции в большой аудитории оглянулся случайно — и увидел. Видно, глаза раньше были удержаны, как писали в древности…

Я, кончивший вечернюю школу параллельно с работой, тогда ещё чувствовал себя уверенно среди «не знавших жизни детей». И я скорее удивился, нежели расстроился, когда в ответ на моё приглашение в театр услышал неясное и смущённое, что это невозможно. На следующий день изумился ещё сильнее: видимо, по её просьбе мне поведали: только что состоялась свадьба. Немного позднее уже она сама доверительно пересказывала посвящённые ей самодельные стихи.

В гостинице я долго не мог заснуть, хотя и устал. Решил почитать только что купленную книгу. Первый же попавшийся рассказ был необычным. Героиня, возвращаясь на машине домой, заблудилась и неожиданно попала в дом своих родных, где те жили много лет назад. Они радостно встретили женщину и начали обсуждать с ней текущие дела и хлопоты. И всё бы хорошо, но она точно знала, что все родные умерли давно… Под стать этой были и другие истории.

Уснул я только под утро. И один за другим, как в калейдоскопе, снились мне варианты несбывшейся жизни — реальные и не очень; впрочем, и сама граница между ними точно неизвестна — одно дело, как казалось тогда; другое — как я вижу теперешним, более опытным взглядом; и третье — как было в действительности… Время двигалось и вперёд, и назад, так что сначала я учил падчерицу плавать на том самом пляже, потом ходил вокруг ночного дачного пруда с хозяйской родственницей — девочкой из Тбилиси, и вроде бы, взрослея, она превращалась в ту, другую…

Проснулся поздно, с тяжёлой головой, и сразу побежал на вокзал. Вот есть в английской грамматике такое время — будущее в прошедшем, — думал я. Но на самом-то деле таких времен нужно много, почти бесконечное количество, да они ещё станут цепляться друг за друга и перепутываться… На вокзале теперь дежурила хмурая тётка. «Как учёный человек, вы должны же понимать, что на одну нитку сколько хочешь поездов не поставить», — сурово выговорила она, но записку на билет дала.

Ещё несколько эпох сменилось с тех пор. Ту книжку я на днях искал дома, помню, на какую полку положил, — но не нашлась. И даже имя автора не могу вспомнить.

Уже давно я осознал, что физика не даст возможности путешествовать во времени, хотя бы в прошлое. Если такое и случается, то, наверно, по программам, записанным на облаках. Может, и вся наша жизнь — там же… И тогда неудивительно, что моя жена моложе той падчерицы, и ощущения путешественника во времени не чужды мне.

Да и надежды на Вселенную, в разных экземплярах которой разыгрываются разные истории каждого, несерьёзны. А ведь так немного мне и хочется узнать: как бы сложилась моя жизнь, если б я тогда не обернулся? Вдруг именно я и решил бы все загадки времени?

«Я шёл не по тем же улицам, по которым шли другие люди, вышедшие из дома в этот день, я шёл по скользким и печальным улицам моего прошлого»*.

18 апреля 2017

* Марсель Пруст «В поисках утраченного времени» (пер. А. А. Франковского).

  В оформлении страницы использованы работы Нины Баженовой.