Качели

      Юрка влюбился! В свою соседку Эльвиру Рылову. И теперь страдал, что она об этом не знает.
      — Экая фифа! Папа начальник. Да у вас тут весь дом — начальники. Плюнь ты на неё. Пойдём на улицу, — сказал Лёшка с тоской в голосе: ему надоело сидеть на кухне у Юрки.
      А тот будто и не слушал его, молча ковырял пальцем клеёнку на столе, потом вздохнул и сказал:
      — Эх, если б ей как-то намекнуть…
      Солнечный луч, упавший в окно, скользнул по столу и погас. Лёшка видел, что Юрка уже проскрёб дырку в клеёнке, и понял, что надо спасать. Не клеёнку. Друга.
      — Напиши записку: «Эля, я тебя люблю», — и сунь под дверь.
      — Правильно! — оживился Юрка. — Голова у тебя, Лёшка!
      Схватив бумагу и ручку, он живо принялся писать записку. И вдруг остановился.
      — А как она узнает, что я писал?
      — А ты подпишись.
      — Как?
      — Да просто: «Юрка».
      — Хм. То есть: «Эля, я тебя люблю. Юрка»?
      — Ага.
      — Что я, дурак?.. Позориться...
      Лёшка почесал в затылке и снова стал думать.
      — Тогда просто скажи, что хочешь с ней дружить.
      — А она скажет, что не хочет.
      — Тогда не говори.
      — Я и не говорю. Привязался.
      Оба замолчали. Юрка быстро обмяк, как шарик, из которого вышел воздух. Не хватало ещё, чтоб он заплакал. «Из-за этой чистюли! — думал про себя Лёшка. — Ни кожи, ни рожи! Платья у неё, правда, модные. А больше в ней ничего особенного». Он вскочил на ноги, и давай нарезать круги вокруг стола.
      — А если так… — начал было он, остановясь и выбросив руку перед собой. — Хотя нет. Не то.
      Он снова кружил, останавливался перед Юркой, но предложить ничего не мог. Мысль его умирала, не родившись. Юрка заскучал. Теперь он сам поглядывал на дверь. Наконец Лёшка хлопнул его по плечу:
      — Не кисни! Придумаем что-нибудь! Дай срок.

      Вскоре подвернулся удобный случай. Это было вечером. Сумерки сгущались по-осеннему рано, однако вокруг было шумно, как днём. И взрослые, и дети радовались внезапному теплу. Казалось, лето вернулось. И всем хотелось чего-то необыкновенного, сказочного.
      Лёшка принимал гостей — Юрку с его сестрой Варей, Элю Рылову, и красавчика Максима, который был на два года старше всех. Все они жили напротив — в доме для начальства. Лёшка держал себя важно и распоряжался, как хозяин. Всё-таки эти качели построил его отец. 
      Скрипели верёвки. Вздрагивали столбы. Девочки стояли на доске, а мальчики смотрели, как они качаются. Варя повизгивала от высоты, Эля загадочно улыбалась и одёргивала вздувающееся красное платье. Максим, скрестив руки на груди, держался поодаль и ухмылялся снисходительно.
      Лёшка, окинув всех взором, шепнул Юрке на ухо:
      — Придумал: сейчас ты будешь качаться с Элей!
      — Вот уж нет! — испугался Юрка и покосился на Максима. — Не буду!
      — Да почему «не буду»?
      — Да потому! Не буду и всё.
      Юрка порывался удрать, но Лёшка крепко держал его за локоть. Только девочки сошли с качелей, как Лёшка вытолкнул Юрку вперёд, и объявил:
      — А сейчас будут — Эля и Юрка.
      Юрка растерянно заморгал...  Эля взглянула на него, подумала и поставила ногу на доску качелей. Лёшка обрадовался. «Давай, не телись», — яростно шептал он Юрке на ухо и пихал в спину. Юрка же упёрся, как бычок, и — ни с места. И тут подскочил Максим.
      — Ну-ка! — сказал он, оттирая Юрку. — Учитесь, пока папа жив!
      Максим легко запрыгнул на доску, встав напротив Эли, и быстро раскачался.             Доска летала вверх — вниз, поднимаясь выше и выше, и в каждом движении Максима чувствовалась приличная сила. Варя смотрела как-то недобро, то на Элю, то на Максима. Лёшка вполголоса чертыхался:
      — Шляпа! Какой случай упустил! Эх!
      Бедный Юрка носком ботинка ковырял землю. Между тем Максим раскачался опасно. Эля уже не одергивала платье, а крепко держалась за верёвки и время от времени зажмуривалась.
      — Ой-ой-ой, мамочка! — вскрикнула Варя, когда доска взлетела почти вровень с перекладиной. — Максим, прекрати немедленно!
      А Максиму было весело. Он ещё сильней наддал, видимо, хотел, чтоб Эля сама попросила его остановиться. Но она упрямо молчала.
      — Максим, прекрати, — кричала Варя. — Упадёте!
      Максим будто оглох.
      — Я твоему отцу скажу, — пригрозила Варя.
      После таких слов у Максима прорезался слух. Он остановился. Эля была белая как полотно. Варя помогла ей сойти и, обняв за плечи, повела домой. Максим пошёл с ними. Теперь он оправдывался, но его не слушали. Вдруг Эля качнулась, зажала рот ладонью, и девочки побежали.
      — Платок возьмите! — крикнул, протягивая свой носовой платок, Максим.
      Девочки даже не обернулись.
      — Психованные, — буркнул Максим и, взглянув на Лёшку с Юркой, побежал догонять девочек.
      Быстро темнело. Зажглись фонари. Друзья продолжали, как замороженные, стоять перед опустевшими качелями, и тяжело молчали.
      Тем временем возле подъезда Юркиного дома раздался голос Максима. Он что-то весело рассказывал. Вот рассмеялась Эля. Вот что-то сердито сказала Вера. Лёшка заметил, что Юрка поморщился, когда смеялась Эля, и, в сердцах сплюнул.
      — Тьфу. Глядеть тошно. Ты понял? Табак дело, Юрка!
      — Что понял?
      — А то. Втюрились. Друг в друга.
      — Кто?
      — Эля и Макс!
      — Ну да?
      — Зуб даю… И сеструха твоя.
      — Варя? Она-то в кого.
      — Да все в Макса… Счастливчик наш.
      Они снова замолчали. Стало совсем темно. Радостные детские голоса раздавались то в одном, то в другом месте, как будто неведомый праздник ходил от дома к дому и не мог нигде остановиться.

       Рассказ опубликован на портале Проза.ру в 2015 году.