Это страшное слово «сольфеджия»

«Повезло» нашему Вадюшке, 31 августа семь лет стукнуло, а на следующий день в школу нужно идти. Даже в две школы — в общеобразовательную и в школу искусств. На вокально-хоровое отделение.

С первой школой никаких проблем — учительница ещё маму учила. Мама была отличницей, а яблочко, как известно, от яблоньки… ну, по крайней мере, учительница в это верит.

— Что получил, Вадик? Какую оценку? — спрашиваю внука. По средам я забираю его из школы, кормлю обедом и веду на музыку.

— Ничего не получил. Ты, что ли, не знаешь, детям оценки в первом классе не ставят. Учительница нас только... целует.

— Да-а-а? И тебя целует?

— Один раз только. Первое сентября. С днём рождения поздравляла.

А вот в музыкальной школе не целуют. Наоборот, два раза в неделю в дневник пишут замечания: «Плохо ведёт себя на уроке сольфеджио». Когда я напоминаю ребёнку, что сегодня у него первым занятием хор, а потом сольфеджио, он возмущается:

— Не говори это слово! Не говори! Это плохое слово — «сольфеджия»!

— Что ты, Вадик, это замечательное слово! Сольфеджио! Оно означает — пение по нотам. Ты же любишь петь! Твой брат учится музыке в этой же школе, и у него есть занятие по сольфеджио. Твои папа и мама учились музыке, папа на скрипке играл, мама на фортепиано. Тоже изучали сольфеджио.

Надо всё же подойти к педагогу, выяснить, почему замечания в дневнике.

— Вадик, а почему учительница пишет, что ты плохо ведёшь себя на занятии?

— Я не знаю, как я плохо веду себя на уроке, — Вадик улыбается, смотрит на меня честными-пречестными глазами, — мне кажется, что я хорошо себя веду.

— Учительница делает тебе замечания? Кричит на тебя?

— Что ты, бабушка, Елена Николаевна никогда на детей не кричит. Она только меня всё время спрашивает: «Вадик, мы тебе не мешаем?»

— А ты? — я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

— А что я? Я говорю: «Нет, не мешаете».

— Ну что вот, например, что ты делал на прошлом занятии, когда учительница так спросила?

        — Под партой ползал. Я стирательную резинку уронил. Ты знаешь, бабушка, резинка, оказывается, так прыгает, ускакала за две парты от меня. Достал. Потом штаны на коленках отчищал. А потом и урок закончился.

        Всё понятно. Это на прошлом. А на позапрошлом занятии любимый педагог по хору Татьяна Николаевна вышла в коридор и увидела Вадика, разглядывающего развешанные по стенам картины — работы детей изостудии. Удивилась:

        — Вадик, у тебя же сейчас сольфеджио! Ты почему не на уроке? Ты в туалет ходил?

        — Нет, не в туалет.

        — Тебя что… с урока выгнали? — Татьяна Николаевна уже наслышана о «плохом поведении» своего ученика.

        — Нет, не выгнали, я сам ушёл, — улыбается Вадик. — Учительница сказала: «Кому неинтересно, кто не хочет учиться, может выйти». Я встал и вышел, мне неинтересно.

        Всё же я слишком долго собиралась поговорить с учительницей. Сегодня после занятий внук выбежал в вестибюль и радостно сообщил, что Елена Николаевна сама хочет побеседовать со мной о нём и о его поведении. Кошмар! Более 40 лет педагогического стажа, а внук… хулиганит на уроке. Ага, вот, оказывается, как чувствуют себя родители отстающих, хулиганистых учеников, приглашённые «на беседу».

        Учительница по сольфеджио — стройная, подтянутая женщина с усталым интеллигентным лицом. По всему видно, что ей неловко, неудобно рассказывать, как мешает ей проводить уроки сольфеджио мой внук. Она интересуется, как он ведёт себя в общеобразовательной школе.

        — Хорошо ведёт, — с гордостью говорю я,— на родительском собрании учительница хвалила, отметила, что ребёнок старательный, аккуратный, спокойный, даже… несколько застенчив.

        — Застенчив?! Это Вадик застенчив?! Вскакивает с места, кричит, не слушает. На прошлом занятии он пол-урока лазил под партами.

        — Я знаю, он уронил на пол резинку.

        — Он сидит за третьей партой, а ползал он у самой доски, — качает головой учительница.

        — Понимаете, резинка ускакала, он нашёл её под первой партой, — объясняю я.

        — Ну, а потом? Чем занимался Вадик потом? До конца урока?

        — А потом он чистил брюки, он очень аккуратный ребёнок, — я улыбаюсь и думаю, что об этом «сольфеджии» надо написать рассказ, и рассказ будет смешной.

        Учительница смотрит на меня внимательно. Она знает, что я сама педагог. И она, наверное, хотела побеседовать со мной, как педагог с педагогом. А перед ней просто бабушка, защищающая и оправдывающая своего внука. Мне хочется рассказать ей, какой музыкальный, ну просто одарённый у нас ребёнок, с каким удовольствием он шёл в школу, какой у него замечательный голос и хороший слух. Что ребёнок ещё маленький, и, кажется, просто не понял, что это — тоже школа, где нужно сидеть спокойно и слушать внимательно. Но я вижу, как она устала, да и перемена закончилась, в класс заглядывают ребятишки с музыкальными папками.

        — Дома мы будем беседовать с ним, — обещаю я прощаясь, — думаю, что всё наладится.

        И вроде, тьфу-тьфу-тьфу, наладилось…

         2013