Успеть вспомнить!

1 августа 1986 года в 23 часа 20 минут пароход «Адмирал Нахимов»

потерпел крушение в 15 км от Новороссийска и 4 км от берега.

Погибло 423 из 1243 человек. (Официальная сводка)

Наконец-то закончился этот жаркий суматошный день — последний день лета. Небо, огненно-красное днём, стало по-южному тёмным, с крупными ясными звёздами.

После отхода парохода мои соседи, да и почти все, оставались на верхней палубе. Кто смотрел на удаляющийся берег, кто уже танцевал под музыкальный шум. Фильм «Я люблю тебя больше жизни» меня тоже не привлекал. Было время хоть недолго побыть одному. По множеству крутых трапов я спустился в свою каютку с открытым иллюминатором у самой воды. Забрался на верхнюю койку. Лёгкое покачивание и тихий ритмичный гул нагоняли сон.

Совсем как в последней электричке, когда мы с Ниной и её сыном Сашей возвращались из похода за малиной. В противоположном углу вагона только и сидела небольшая странная компания. Впрочем, весьма вежливая — один из них подошёл за разрешением курить в вагоне и угостил соломкой.

Да, кончилось всё хорошо — и малины набрали, и все довольны. И всё же странная идея — ехать в пятницу в середине дня, да ещё поезд оказался не с Балтийского, а с Варшавского вокзала. Пока перебегали — набилось много народу, еле их усадил, а сам остался злой стоять. Если бы я был один — плюнул бы и ушёл домой. А тут ещё в разных концах вагона завели разное радио. Этого я вообще не выношу. Первый день отпуска называется.

Пароход прогудел и начал разворот — видимо, к выходу из бухты. Посмотрел время — одиннадцать. Если повезёт, ещё часок мой.

А здорово, что в Бюро путешествий оказалась эта путевка. Ни разу раньше не было южных морских — разве только очень дорогие, в каюту люкс. А я как раз привык ходить по Ладоге-Онеге в трюме, почти в таких же каютках. При небольшом волнении матросы уже заставляли наглухо закрывать иллюминаторы. Хорошо, вот здесь не беспокоят.

Сильный толчок сбросил меня с койки. Пол сильно наклонился, меня бросило к иллюминатору. Через него хлестала вода; закрыть на барашки не удаётся. Уцепившись за койки, поднялся к двери. Её заклинило. Дергал и толкал.

Пришлось провожать их домой, там и остался ночевать. Помню, боялись, что соседка запрёт входную дверь на крючок, и Саше придётся влезать по водосточной трубе. Чёрт, какая чепуха в голову лезет.

Ломик бы какой-нибудь — дверь подцепить. Да откуда? Вот у соседа зонтик висит…

Нина поняла моё состояние — ужас от дальней тесной, жаркой и шумной дороги: «Уходи, мы доедем сами».

И я малодушно повернулся было к вожделенному выходу — но Саша вцепился обеими ручонками в мою руку и закричал: «Дядя Коля, не уходи! Дядя Коля, не уходи!».

Соседи с любопытством взирали на бесплатный спектакль. Мы оказались в глупом положении. И Сашу жалко. Я остался.

Зонтик, конечно, только зря сломался. Воды всё больше, передвигаться уже трудно. Топот над головой. Кажется, что-то ещё я должен вспомнить…

Утром решили: мне домой за деньгами не идти. Открывали разные шкафы, шкатулки, коробочки, кошельки. Собрали все деньги, что нашлись в доме. Открывали и закрывали… открывали и закрывали… Но что же ещё я должен вспомнить?

Да, дверь не поддается. Пошёл обратный отсчёт секунд. Воздух только в верхнем углу у двери. Успеть бы вспомнить!

Саша хватает меня ручонками — долго едем — малина, кругом малина, и малиновый медленный закат — и солёная соломка — Нина собирает деньги — по всем углам — жила она небогато — еду в метро — вхожу в Бюро путешествий — подхожу к списку путёвок…

Вспомнил! Вспомнил! Мне не хватило пяти рублей — тех, ещё настоящих — на самую дешёвую путевку. И я её не купил.

2011