Пришельцы

     Сплошным потоком люди подходят к турникетам. Миновав их, поток разделяется на два рукава и на эскалаторах уезжает вниз, во чрево гигантского многоглавого зверя, изо дня в день, из года в год без устали глотающего миллионы и миллионы таких же, как я — хмурых, не выспавшихся и уже с утра усталых горожан и гостей нашего города. Чтобы, переварив их, перемолов физически в вагонной давке, истрепав морально в косых взглядах, ругани и общем безысходном неудовольствии, выбросить где-нибудь на другом конце города: растрёпанных, раздражённых, привычно готовых нырнуть в свой долгий трудовой день.

      Двигаясь по течению, представляю себя куском мяса в одной из пастей дракона. Встаю на ступеньку эскалатора, как положено по инструкции, с правой стороны, держусь за поручень и не мешаю проходу граждан слева, спускаюсь по длинному гладкому пищеводу. И уже готов к тому, что на меня и моих случайных товарищей по драконьему рациону вот-вот хлынут тёплые, мутно-жёлтые волны желудочных соков.

      Снова в плотной толпе, но уже с некоторым подобием свободы перемещения, ибо можно худо-бедно маневрировать: обгонять, перестраиваться и даже подрезать — бодро бреду через всю станцию на дальний конец платформы, к моей старой знакомой — путеводной малоприметной выщербине на самом краю перрона. Именно напротив неё открывается первая дверь второго вагона. Моя дверь.

      Встаю за плотной стеной спин тех, кто проснулся на секунду раньше меня. Сразу же за мной нарастает новый слой тех, кто припозднился на такую же секунду.

      На стене напротив — рекламный транспарант, сегодня новый, призывающий посетить курорты Турции. Я стою напротив буквы «у» в слове Турция. Мысленно перебираю слова на букву «у»: «...утро, уркаган, уретра, улица, умница...» На слове «узник» появляется поезд; замедляя ход, он вот-вот остановится, «мои» двери откроются чуть правее. Не доехал чуть-чуть. Разочарованно вздыхая, спины двигаются вправо, к дверям, напротив которых окажутся другие счастливчики, которые ничего не просчитывали и не знали заранее, а просто стояли на перроне. И вдруг... на тебе! Дверь — прямо перед моим носом. Заходи и садись.

      Поэтому в небольшой компании таких же «умных» остаюсь на месте, зато почти в первом ряду. «...убийца, урод, узел, усекновение, унция...» На «ущербе» точно перед тётенькой в сером пальто, а значит, и перед стоящим за её спиной мной, открываются наконец «мои» двери со знакомой «каракулиной» граффити, которую однажды прямо на моих глазах молниеносно нарисовал чёрным маркером тинейджер в мешковатых джинсах и «кенгурухе».

      Тётка в сером пальто пируэтом уходит вправо, к социальным местам. Сам я, грациозно обогнув долговязого парня в наушниках и с невыспавшимся помятым ликом, плюхаюсь в самый угол, к стеночке. Сразу же рядом «падает», всунув между мною и собой немаленькую такую сумку, женщина моих лет в модной куртке и со скорбно поджатыми губами. На третье, последнее, место пытается всунуться небритый мужичок в кепке и со спортивной газетой в руке. Из-за сумки места ему достаётся всего-ничего. Мужчина с улыбкой и извинениями решительно двигает тощим задом, и «сумочница» влипает в меня. Зло зыркнув и на мужика, и на меня, пытается, энергично двигая тем же органом, что и её сосед слева, расширить своё жизненное пространство. И всё же, как органом ни крути, а сумка оказывается лишней в нашем нехитром мироустройстве — и берётся на колени.

      Над нами, поглядывая неодобрительно, сурово и осуждающе, нависают неудачники: дескать, как же вам не стыдно, дорогие соотечественники? Ведёте себя, как распоследняя деревенщина. А ещё жители культурной столицы! Вот только берут большие сомнения, что, окажись они проворнее, принялись бы с поклонами предлагать друг другу свои места.

      Ехать мне до конечной, это минут сорок. И летний непростой перелом голени всё ещё дает о себе знать своим «нытьем». В общем, считая себя вправе ехать сидя, еду сидя. Тем более что в столь ранний час инвалиды, лица пожилого возраста и беременные женщины, как правило, в метро редки.

      «Захват объекта штурмовой группой» произведён в максимально короткий срок, и поезд, прохрипев о закрывании дверей, закрывает их и трогается.

      На одной из станций пересадок, когда выходит обычно почти половина вагона, в числе прочих пассажиров вошли и эти двое. Они встали напротив нашей скамьи. Парень и девушка. И — хоть шумел электродвигателями вагон и стучали по рельсам колёса — всё равно стало как-то совсем тихо. Как будто кто-то убавил громкость специальным пультом.

      В присутствии этой пары постепенно смолкли все разговоры. Даже светленькая девица, без устали трещавшая по мобильному уже в течение нескольких остановок, отключилась, спрятала телефон в сумочку и стала искоса поглядывать на вновь вошедших.

      Они были красивы! Да, именно так, другого слова не подберёшь. Идеально красивы. Оба. Он — мужественной красотой молодого здорового самца. Гибкий, стройный, видно, что с прекрасно развитой мускулатурой теннисиста. Светлые вьющиеся волосы, правильные черты лица, коротенькая модная бородка. Одной рукой он держался за поручень, а другой, обняв за талию, прижимал к себе свою спутницу. Не слишком сильно и страстно прижимал — в рамках морали и приличий. Но и так, что сразу было ясно: они влюблены друг в друга. Причём очень.

      Она — просто классическая красавица. С великолепной фигурой, тонкими руками, лебединой шеей, которую венчала идеальной формы голова с густыми, чёрными волосами до плеч и лицом такой неземной красоты, что у меня невольно перехватило дыхание.

      И одеты они были очень элегантно, дорого и со вкусом. Она — в высокие остроносые сапоги, узкие голубые джинсы и коротенькую дублёнку, выгодно подчёркивавшую её фигуру модели. А на нём был серый в тонкую полоску костюм и чёрное кожаное полупальто.

      Да. Они были прекрасны, эти двое. Так или иначе, но все украдкой ими любовались. Без зависти и неприязни, а чувствуя даже, как на сердце теплеет от такой красоты. Чувствуя, что уходит утреннее раздражение и усталость середины трудовой недели. Невольно пришла в голову мысль, что если бы боги-олимпийцы, существуй они на самом деле, решили спуститься к людям, они выглядели бы вот так.

      Парень что-то шептал на ухо своей подруге, а она улыбалась, глядя в проносящуюся за окном черноту тоннеля загадочными глазами цвета старого коньяка. И как будто не было вокруг них никого. По крайней мере, было почему-то совершенно ясно, что вот сейчас рядом с ними точно никого нет. Только они вдвоём.

     Где-то через пять или шесть станций молодые люди, гибко и легко пройдя сквозь входяще-выходящую толпу, покинули вагон и, держась за руки, неторопливо двинулись к выходу в город.

      И сразу же словно оцепенение спало. Все, казалось, выдохнули сдерживаемый десять минут воздух. Все задвигались, женщина рядом со мной бесцельно открыла и тут же закрыла свою пузатую сумку. Мужичок снял кепку и, смущенно хмыкая, поскрёб ногтем темя. Стоящие задышали свободнее, светловолосая девица уже снова «алёкала» в телефон. Даже парень в наушниках, которого я недавно обошёл на пути к своему месту, выглядел проснувшимся и задумчивым.

      — Инопланетяне! — задумчиво пробормотала женщина с сумкой, моя соседка.

     А мне ничего не оставалось делать, как покивать, соглашаясь с ней.

      Поезд снова тронулся. В окне в последний раз мелькнула эта удивительная пара. Необыкновенно красивая девушка и потрясающе обаятельный юноша шли по перрону в толпе, возвышаясь над нею, заметные издалека. Он — ростом около двух метров двадцати сантиметров, и она — всего на полголовы ниже его.

       Рассказ опубликован на портале Проза.ру в 2013 году.